Радикальное решение

Генерал Шерман встретился с президентом Линкольном в Белом доме, а оттуда оба прогулялись до военного министерства пешком. Немного поболтали о жаре, почти две недели безжалостно сжимающей город в своих тисках. Потом Шерман поинтересовался здоровьем миссис Линкольн, пошедшей на поправку. Линкольн сообщил, что все очень рады быстрому исцелению раненой руки генерала Гранта. Говорили обо всем — кроме того, что волновало обоих более всего. Но на сей предмет Гус Фокс был абсолютно непреклонен: никаких разговоров о подробностях путешествия на борту «Авроры» за стенами комнаты 313. Куда они сейчас и направлялись.

Как только они ступили в коридор, двое часовых у дверей вытянулись по стойке «смирно».

Шерман отдал им честь и постучал в дверь.

Фокс отпер ее изнутри и отступил в сторону, чтобы впустить их, после чего снова запер дверь, пересек тесную прихожую и отпер внутреннюю комнату. Войдя туда, они обнаружили, что шторы задернуты и в комнате царит удушающая жара.

— Минуточку. — Фокс поспешно отдернул шторы и распахнул оба окна. Толстая решетка преграждала путь извне, но хотя бы пропускала прохладное дуновение свежего воздуха.

Вытащив платок, Линкольн утер лицо и шею, после чего рухнул в кресло, перекинув длинные ноги через подлокотник.

— Неужели я наконец узнаю подробности вашей таинственной миссии?

— Да, — подтвердил Шерман. — Она была опасной, может быть, даже безрассудной, но раз уж она завершилась успехом, пожалуй, риск можно считать оправданным. Предлагаю вам рассказать президенту о нашем русском друге, Гус.

— Всенепременно. Все началось еще в Брюсселе, когда мы познакомились с графом Корженевским, весьма высокопоставленным лицом в их военном флоте, а также в их разведке. Могу ручаться за его благонадежность, потому что уже имел дело с его организацией в прошлом. Он безупречно говорит по-английски, получил образование в Англии — фактически говоря, он окончил Гринвичский военно-морской колледж. Однако со времени Крымской войны у него развилась ненависть к британцам, вторгшимся в его страну. Зная о наших неурядицах с Британией, он счел наши страны прирожденными союзниками. Вот тогда-то он и сделал чрезвычайно великодушное предложение, сказав, что хотел бы предоставить свою яхту в наше распоряжение. И отвезти нас, куда пожелаем.

— Очень любезно со стороны графа, — улыбнулся Линкольн. — Вам следовало бы попросить его отвезти вас в Англию.

— Туда-то мы и отправились.

Президента трудно было застать врасплох, но на сей раз он попался. Он лишь переводил взгляд с одного на другого в полнейшем замешательстве.

— Вы серьезно? Вы... отправились туда?

— Совершенно верно, — подтвердил Фокс. — Под видом русских офицеров.

— Слыхал я байки в свое время, но эта все их за пояс заткнет. Умоляю, поведайте мне с мельчайшими подробностями, где вы побывали и что делали.

Откинувшись на спинку кресла, Шерман в молчании слушал, как Гус излагает разнообразные аспекты их рискованного путешествия. Пока что, похоже, президента интересовали не их открытия, а сюрпризы и рискованные авантюры, пережитые при исследовании английских территорий.

— ...мы плыли всю ночь и прибыли в Дублин к утру, — окончил Гус. — Тогда-то мы и услыхали о морском поединке двух броненосцев. Конечно, нам пришлось вернуться сюда, так что на этом наша небольшая экспедиция завершилась.

Линкольн откинулся на спинку кресла с тяжелым вздохом — и тут же с энтузиазмом хлопнул себя по колену.

— Услышь я эту историю от кого другого, Гус, кроме вас, — я объявил бы его вруном года — да где там, столетия! Вы были правы, что не уведомили меня о своих планах перед отправлением. Я бы тут же наложил на них строжайшее вето. Но теперь, когда вы вернулись, мне остается лишь сказать: отличная работа!

— Спасибо, господин президент, — сказал Шерман. — Задним числом наша небольшая экспедиция представляется чуток безрассудной. Но она сошла нам с рук. Мы изучили английские порты, города и ландшафты. И оценили их обороноспособность. Эти сведения дались нелегкой ценой — к несчастью, ценой человеческой жизни. Один из русских матросов погиб, когда броненосец стрелял по нас. Но путешествие себя оправдало, уверяю вас.

— И каковы же ваши выводы?..

— В военном смысле мы знаем о британской обороне куда больше, нежели когда-либо раньше. Куда приложить эти знания, конечно, зависит от международных отношений. В газетах полнейший сумбур и больше сплетен, нежели новостей. Прежде чем я продолжу, я хотел бы услышать об официальной реакции Британии на утрату корабля.

Между бровями Линкольна снова залегла глубокая борозда обеспокоенности. Слушая рассказ о головоломных приключениях, он напрочь позабыл о своих бедах. Теперь же они нахлынули на него.

— Они вне себя от ярости, непримиримы, призывают к оружию, готовятся к войне. Требуют немедленной выплаты в размере десяти миллионов фунтов в качестве компенсации за утрату броненосца.

— Можно ли предотвратить войну? — спросил Шерман.

— Если мы уплатим затребованные миллионы и прекратим поставки хлопка на мировой рынок, заодно позволив их линкорам беспрепятственно обыскивать все наши корабли в открытом море — и кое-что еще сверх того. Они выдвигают бесконечные требования и сыплют угрозами. Ситуация весьма напряженная.

— А как же дошло до стычки на море?

— Сомневаюсь, что нам дано об этом узнать. Капитан Семмз твердит, что по его кораблю стреляли. Офицеры и команда поддерживают его. Так они утверждают, и я искренне сомневаюсь, что они лгут. И все равно остается загадкой, почему британское судно открыло огонь. Двое уцелевших англичан не знают ничего, кроме того, что началась пальба и взрывы и их сбросило в воду. По мнению тех, кто их допрашивал, оба умом не блещут. Очевидно, оба работали на камбузе и вышли на палубу выбросить мусор, что их и спасло. Конечно, когда их вернули на родину, они свои показания изменили — или это сделали за них, — якобы «Виргиния» открыла неспровоцированный огонь. Но это не играет почти никакой роли. За шквалом политических выпадов первоначальная причина как-то позабылась.

— Война будет? — чуть слышно, едва ли не шепотом спросил Гус.

Линкольн как-то съежился в кресле, с самым горестным видом покачав головой.

— Не знаю, не могу сказать... Даже не представляю, куда все это заведет.

— Если война придет, — с ледяной решимостью произнес Шерман, — мы будем к этому готовы. А теперь я даже знаю, как в ней победить.

Оба других глядели на него в ожидании продолжения. А он с застывшим лицом глядел в окно, но видел не небосвод, выцветший от зноя до белизны, а иную страну далеко за океаном.

— Есть много способов атаковать такую страну, и я твердо убежден, что знаю, как добиться при этом успеха. Но куда важнее сперва решить, что мы должны совершить, нежели как этого добиться. Начнем с того, что, если мы не хотим увязнуть в затяжной опустошительной войне, мы должны быть готовы вести молниеносную войну нового рода, как в битве за Ирландию. Дабы преуспеть, мы должны во всех подробностях оценить сильные — и слабые — стороны противника. На это, вместе с приготовлениями к войне, уйдет как минимум два-три месяца. Так что, я бы сказал, мы будем готовы к любым передрягам самое раннее к весне. Можем ли мы потянуть время до весны?

— Политик запросто может потянуть время, — неспешно кивнул Линкольн. — Только в этом мы и сильны — в волоките да растрачивании времени попусту. Переговоры пойдут своим чередом. Мы пойдем на кое-какие уступки, потом заставим их думать, будто готовы и дальше идти на попятную. Король Леопольд Бельгийский предложил нам обсудить разногласия на нейтральной почве. Мы воспользуемся его предложением и снова пустим в ход тихоходную машину международных переговоров.

— А не могут ли они нанести удар до того, как мы будем готовы? — с тревогой поинтересовался Гус. Шерман поразмыслил над его вопросом.

— Не так-то просто нанести удар через океан.

И уж наверняка ваши агентурные источники будут держать вас в курсе всех приготовлений?

— Все наши в Великобритании — ирландцы, — покачал головой Гус. — А теперь все они или схвачены, или скрываются. Но мы порядком потолковали с графом Корженевским, и он с радостью будет снабжать нас сведениями, поступающими от его тамошней сети. Сейчас мы как раз налаживаем рабочие взаимоотношения.

— Держите меня в курсе, — сказал Шерман.

— Непременно. Как и вас, господин президент.

Вернувшись в военное министерство, Шерман написал ряд телеграфных депеш. На необходимые приготовления ушел всего один день.

Когда с ними было покончено, он послал за Улиссом С. Грантом.

— Генерал Грант, сэр, — доложил капитан, открывая дверь и отступая в сторону.

— Да ты просто отрада моих очей! — довольно улыбаясь, генерал Шерман обогнул стол и протянул было руку для пожатия, но тут же опустил ее. — Как твое плечо?

— Спасибо, Камп, зажило как на собаке. — В доказательство Грант сграбастал ладонь Шермана и крепко ее тряхнул, после чего перевел взгляд на чертежи, разложенные по столу, и кивнул. — Я прислал их, потому что не сомневался: ты заинтересуешься ими не меньше моего.

— И не просто заинтересуюсь. Да эта самоходная огневая точка — просто-таки ответ на невысказанные молитвы! В последнее время я то и дело обращаюсь мыслями к возможностям молниеносных атак и быстрых побед. Это изобретение Пэррота и Эрикссона идеально вписывается в мой план.

— Мы планируем выступить на войну? — на черты Гранта легла мрачная тень.

— Солдат должен быть всегда готов к войне. Если не сейчас, то к весне уж наверняка. Но садись же, садись, пожалуйста. — Шерман и сам сел и постучал пальцем по чертежам. — Мне нужна эта адская машина. Британия твердит о войне и настроена чрезвычайно агрессивно. Мы непременно должны иметь такую возможность в виду. Вот почему я пригласил инженера Эрикссона присоединиться к нам нынче утром. — Вытащив часы, он бросил взгляд на циферблат. — Он будет с минуты на минуту. А перед его приходом я должен поведать о небольшой разведывательной вылазке на берега Англии, из которой я только что вернулся.

— Не может быть! — откинувшись на спинку стула, Грант расхохотался. — Клянусь, в тебе больше пороху, чем во всем арсенале!

— Время я действительно провел интересно. Но, помимо людей, ходивших со мной, об этом визите ведают только ты и президент — и надо, чтобы так оно было и дальше. Экспедиция прошла весьма плодотворно, ибо я обнаружил, как вторжение в эту страну может увенчаться успехом.

— Ну, я весь внимание.

Шерман вкратце изложил, что наметил сделать, в том числе упомянув о роли Гранта, жизненно важной для успеха вторжения. Когда объявили о приходе Эрикссона, они отложили бумаги, над которыми работали, и снова сосредоточили внимание на чертежах самоходной батареи.

— У меня масса дел, и я не в восторге от пустой траты времени на поездку в город Вашингтон, — раздраженно буркнул Эрикссон, едва его ввели.

— Рад видеть вас снова, — Шерман пропустил колкость инженера мимо ушей. — С генералом Грантом вы, конечно, знакомы.

Эрикссон резко кивнул.

— Зачем меня сюда вызвали?

— Ну, по одной причине, — Шерман выдвинул ящик стола. — Насколько я понимаю, военный флот не торопится заплатить вам за новые броненосцы, находящиеся на стапелях.

— Вечно тянут! У меня большой штат рабочих, а еще надо покупать железо и сталь...

— Прекрасно понимаю. — Шерман пододвинул ему по столу конверт. — Полагаю, иметь дело с армией вам будет куда приятнее. Это чек первого платежа за разработку самоходной батареи.

Эрикссон улыбнулся — впервые на памяти обоих генералов. Вскрыл конверт и с дальнозорким прищуром изучил чек.

— Весьма удовлетворительно.

— Хорошо, тогда мы можем приступить к работе, — Шерман указал на чертежи, разложенные по столу. — Я изучал их чрезвычайно тщательно с тех самых пор, как получил от генерала Гранта. У меня возникли кое-какие предложения.

— Вы не инженер... — холодно отозвался Эрикссон.

— Нет, но зато командую армиями, которым предстоит пользоваться этой машиной. Подумайте вот о чем: водитель и канонир будут находиться под интенсивным вражеским огнем. Можем ли мы защитить их какой-нибудь броней?

— Это не проблема. Я уже подумал об этом. — Выудив из кармана сюртука карандаш, Эрикссон пододвинул чертежи и быстрыми, точными штрихами набросал стальной щит.

— Если мы попытаемся защитить экипаж со всех сторон, он будет настолько тяжел, что не сдвинется с места. Но поскольку он будет атаковать врага, то щит спереди обеспечит всю защиту, потребную при выступлении в бой. Стрелять «гатлинг»1 будет через отверстие в броне.

— Выглядит весьма многообещающе, — довольно улыбнулся Шерман. — А сколько времени займет постройка прототипа?

— Одну неделю, — ответил Эрикссон без тени сомнения. — Если вы посетите мои мастерские ровно через неделю, то увидите новую машину в действии.

— Это будет и вправду весьма славно, — в глубокой задумчивости Шерман подергал себя за бороду. — Но надо ведь как-нибудь назвать это новое изобретение.

— У меня была одна идея. Название должно быть героическое. Поэтому я предлагаю «Фафнир» — это дракон из норвежских легенд, изрыгающий пламя и уничтожающий всех, кто ему противостоит.

— Не подходит. Нам нужно невинное название, не имеющее ни малейшего отношения к военной технике, не пробуждающее ни малейших подозрений, если оно будет подслушано или упомянуто в письме. Его существование надо сохранить в тайне любой ценой.

— Невинное?! — Эрикссон снова пришел в дурное расположение духа. — Какая нелепость! Если вам нужно что-то невинное, почему бы вам не назвать его стогом сена или... или... водокачкой, цистерной, танком высокого давления!

— Превосходное предложение, — кивнул Шерман. — Танком высокого давления, стальным танком — или просто танком. Итак, решено. Но есть еще один вопрос, по поводу которого я хотел с вами проконсультироваться. Военный.

— Да?

Вынув ключ из жилетного кармана, Шерман отпер верхний ящик стола, вытащил стопку чертежей и двинул ее через стол к Эрикссону.

— Это ряд профилей и схем форта, обороняющего излучину реки.

Взяв их, Эрикссон кивнул.

— Очевидно. Типичная конструкция, встречающаяся по всей Европе. Эти надолбы преграждают подступы к форту, а здесь, напротив, видите выступы, стены приобретают форму звезды. Этот равелин играет важную роль в обороне главных ворот. Конструкция поистрепана временем, да и давно отжила свое. Он не выстоит перед современной артиллерией. Как я заключаю, вы хотите сровнять эту крепость с землей?

— Да.

— Это не так уж сложно. Приведите осадный парк в пределы досягаемости, и через три-четыре дня от стен останется лишь куча щебня.

— Это невозможно. Крепость окружена водой и болотами. Да вдобавок три дня — срок слишком большой.

— Слишком большой?! Значит, вам нужно чудо.

— Мне нужно не чудо, мне нужно, чтобы обстрел уничтожил его не за дни, а за часы. Сам форт меня не интересует, его в любом случае обойдут.

— Любопытно, — пробормотал инженер, подхватывая план форта сверху. — Река, конечно, здесь. Если пушки умолкнут, военные корабли смогут пройти. Вы обратились ко мне, потому что я военный кораблестроитель, а здесь требуется решение корабельщика. Можно забрать чертежи с собой?

— Нельзя. Изучайте их сколько угодно, но только в стенах этой комнаты.

Насупившись из-за этого запрета, Эрикссон задумчиво потер подбородок.

— Ладно, могу и так. Но еще один вопрос: флот, что поплывет вверх по этой реке, — он будет речной?

— Нет, ему придется пересечь океан, чтобы добраться до устья реки.

— Тогда ладно. — Эрикссон встал. — Я покажу вам, как это можно сделать, через неделю, когда буду демонстрировать свой новый стог сена.

— Танк.

— Стог ли, танк ли — все это чушь. — Он двинулся к двери, но на полпути обернулся:

— К тому времени я смогу показать вам, как подавить эти орудия. Над идеей я уже начинал работать. — И вышел, с шумом захлопнув за собой дверь.

— По-твоему, он справится? — поинтересовался Грант.

— Если не справится, то уже во всем мире не сыскать такого, кому это по плечу. Он мыслит по-новаторски. Не забывай, именно его «Монитор» навсегда преобразил искусство морского боя.

* * *

А по ту сторону Атлантики разыгрывались куда более заурядные события. В Дуврский порт только что прибыл паровой пакетбот из Кале, без каких-либо приключений пришедший через Английский канал из Франции. Альберт Нуаро — всего лишь один из множества пассажиров — сошел по трапу и ступил на английскую почву.

Большинство пассажиров спешили сесть на поезд до Лондона. Но у некоторых, как у мсье Нуаро, имелись дела в здешнем порту. Судя по всему, он приехал ненадолго, потому что не взял с собой никакого багажа. А заодно он вроде бы и никуда не торопился, в прогулочном темпе шагая вдоль причалов. Время от времени он останавливался поглазеть на корабли, а иногда рассматривал склады и здания, обращенные фасадами к порту. Одно из них заинтересовало его в особенности. Рассмотрев гравированную табличку на двери, он двинулся дальше. У следующего поворота остановился и огляделся. Насколько он мог судить, его никто не замечал. Улучив момент, он бросил взгляд на клочок бумаги, добытый из кармана, и неспешно кивнул. Действительно, то самое название, что ему велели искать. «Тринити-хаус». Вернувшись, он вошел в паб, расположенный в смежном здании. «Бочонок и подзорная труба». Tres naval2.

Пришелец заказал пинту пива на хорошем английском — хотя и с сильным французским акцентом. Его французский был абсолютно безупречен, он прожил во Франции много лет, и давным-давно похоронил Михаила Шевчука под новой личиной — но никогда не забывал, кто его господа.

Завести разговор в баре было совсем нетрудно. Особенно благодаря необычайной щедрости, когда подходила его очередь заказывать на всех.

К вечеру он успел переговорить с рядом лоцманов из Тринити-хаус и узнать все, что хотел. Им он представлялся любезным агентом французских торговцев корабельными снастями и провиантом с туго набитым кошельком.

Лоцманы дружелюбно покричали ему вслед, когда он поспешил на вечерний пакетбот, чтобы вернуться во Францию.

Примечания

1. Имеется в виду крупнокалиберный пулемет конструкции Гатлинга.

2. Очень по-морскому (фр.).