Глава 8

— Подвеска у этой развалины никуда не годится, — заметила Мита, подпрыгивая на металлическом сиденье. Машину трясло и качало на ухабах.

— Зато куда лучше пешего хождения, — вкрадчиво сказал Билл, пытаясь вернуть ее расположение. Ответом ему была только презрительная гримаса. — Там что-то есть! — воскликнул Билл, держась для устойчивости за плечо Вербера и вглядываясь вперед сквозь бушевавший снаружи песчаный вихрь. — Толком не видно, но это что-то большое.

Вдали показалось какое-то пятнышко, не больше птичьей погадки. Машина направилась к нему. Пятнышко стало размером с кулак и продолжало расти. Вскоре уже можно было разглядеть подробности, пока еще совершенно непонятные. Столь же непонятными они остались, когда машина подъехала ближе. И только когда она, перевалив через гребень дюны, покатилась вниз, в ложбину, стало видно, что впереди поднимается целая мешанина башен, шпилей и каких-то конструкций, выстроенных словно из железного лома и окруженных высокой стеной. Песок был испещрен колеями и следами гусениц, пересекавшими его во всех направлениях, но сходившимися в одну точку — туда, где стена выгибалась внушительного размера пузырем.

Машина, в которой они сидели, продолжала двигаться вперед, а остальные, замедлив ход, замерли на месте и исчезли из вида в куче пыли. Их волшебная карета, не снижая скорости, неслась к стене, в которой в последний момент раскрылся проход. Они проскочили в него и оказались в кромешной тьме: наружная стена закрылась позади.

— Надеюсь, что эта штука видит в темноте, — пробормотал Практис, ни к кому не обращаясь.

Впереди забрезжил свет, машина замедлила ход, выскочила на солнце и остановилась.

— Ну и что? — спросила Мита. — Опять песок, сплошная стена и то же самое небо. С таким же успехом мы могли оставаться на месте...

Она умолкла: люки со скрипом распахнулись.

— По-моему, они от нас чего-то хотят, — сказал Вербер.

Все опасливо встали и, так как делать больше ничего не оставалось, вышли из машины. Кроме Билла, который не мог сделать и этого.

— Эй, ребята, у меня тут что-то неладно. Эта штука держит меня за щиколотки.

Он встал и дернулся, но его крепко держали металлические лапы. Прийти к нему на помощь никто не успел: люки захлопнулись. Машина тронулась, и Билл, издав хриплый вопль, снова плюхнулся на сиденье. В стене впереди открылся переход, и они проскочили в него. Сердитые крики оставшихся позади товарищей оборвались, когда проход в стене закрылся.

— Не уверен, что мне все это нравится, — жалобно сказал Билл в темноту. Машина продолжала двигаться вперед. Она въехала в какую-то дверь и оказалась в залитом солнцем помещении. Металлические лапы отпустили Билла, как только машина остановилась, и люки снова распахнулись. Опасливо озираясь, он вылез наружу.

Солнце лилось сквозь прозрачные панели высоко над головой, освещая какие-то сложные механизмы и незнакомые устройства, сплошь покрывавшие стены. Все было очень загадочно, но не успел он толком оглядеться, как к нему с громыханием подъехала и остановилась рядом маленькая пузатая машина на скрипучих гусеницах. Она выкинула в его сторону металлическую лапу с какой-то черной шишкой на конце — если бы он не отдернул голову, лапа угодила бы ему по физиономии. Билл выхватил из кобуры бластер, готовый разнести машину в куски, если она еще раз попробует съездить ему по морде. Но лапа только повернулась к нему и застыла в сантиметрах тридцати от его головы. По шишке пробежала легкая дрожь, послышался какой-то скрип, пронзительное гуденье, а потом она заговорила басом:

— Би-ип... би-и-ип... би-и-и-бип! — сказала она радостным электронным голосом и склонилась к нему, словно ожидая ответа.

Билл улыбнулся и откашлялся.

— Да, вы совершенно правы, — сказал он.

— 0101 1000 1000 1010 1110.

— Пожалуй, это ближе.

По шишке снова пробежала дрожь, и она произнесла:

— Karsnitz, ipplesnitz, frrkle.

— Я не совсем понимаю...

— Su ogni parola della pronuncia figurate e stato segnato I'accento fonico.

— Нет, — заявил Билл. — Все равно непонятно.

— Vous у trouverez plus millions mots.

— В последнее время — нет.

— Mi opinias ke vi komprenas nenion.

— Вот это уже ближе.

— Должен же быть какой-нибудь язык, который ты сможешь понять, урод ты слизистый!

— Вот так и валяй!

— Означает ли словосочетание «вот так и валяй», что ты понимаешь мои слова?

— Попала в самую точку. Голос у тебя немного скрипучий, а так вообще все в порядке. Теперь я надеюсь, что ты не откажешь в любезности ответить, если я спрошу...

Машина не стала тратить время на разговоры, а вместо этого откатилась назад к стене и остановилась около другой машины, похожей на помесь телекамеры и автомата с газированной водой. Билл вздохнул, ожидая, что произойдет дальше. То, что произошло дальше, выглядело очень внушительно.

Где-то вдалеке зазвенели колокольчики и прогудел паровозный гудок. Звуки становились все громче, в стене возникла дверь, и из нее вылетел золотистый столб света. Невысокий золотистый помост вкатился в комнату и остановился перед Биллом. Он был задрапирован какой-то золотистой тканью, на которой возлежала золотистая фигура. Почти человеческая на вид, если не считать того, что у нее было четыре руки и вся она была металлическая. Голова, усаженная золотистыми заклепками, повернулась к нему лицом, золотистые веки, щелкнув, поднялись, и она, открыв золотозубый рот, заговорила:

— Добро пожаловать, о незнакомец из далеких миров.

— Ого, вот это здорово! Да вы говорите по-нашему!

— Да. Я только что научился этому от лингвистического кибернатора. Только у меня не все ладно с перфектными временами и герундиями. И с неправильными глаголами.

— Да я и сам ими никогда не пользуюсь, — смиренно ответил Билл.

— Ответ как будто удовлетворительный, хотя и довольно идиотский. Теперь скажите, что привело вас на нашу дружественную маленькую планету Сша?

— Это так ваша планета называется?

— Ясное дело, болван, иначе зачем бы я это сказал? Между прочим, вы не могли бы немного проконсультировать меня по поводу сослагательного наклонения? Ну да, я вижу, вы им тоже не пользуетесь. Вы тупо киваете. Тогда снова к делу. Зачем вы сюда прибыли?

— Видите ли, наша база, которой не должно было бы угрожать никакое нападение...

— К вашему сведению, это и есть сослагательное наклонение, которым вы никогда не пользуетесь.

Билл запнулся, не зная, что сказать, потом продолжал:

— Так вот, на нас напали огромные летучие драконы...

— Простите, что я перебиваю, но эти летучие драконы были случайно не металлические?

— Да, металлические.

— Так вот, значит, что задумали эти дребезжащие мерзавцы! — Золотые веки моргнули, и существо издало громкое шипение, потом снова повернулось к Биллу. — Простите меня, я немного забылся. Меня зовут Зоц-Зиц-Жиц-Глоц, но вы можете называть меня запросто — Зоц, в знак нашей растущей близкой дружбы. А вас...

— Самый младший лейтенант Билл.

— Мне называть вас полным именем?

— Друзья зовут меня Билл.

— Как мило с вашей стороны и с их стороны тоже. Ах да, я совсем никудышный хозяин. Что вам предложить из прохладительного? Может быть, хорошо отфильтрованного бензола? Или масла высшей марки? Или капельку фенола?

— Нет, спасибо. Хотя я.с удовольствием выпил бы стакан воды...

— ЧЕГО?! — рявкнул Зоц, и в голосе его прозвучал металл. — Ха-ха, наверное, я просто ослышался. Наверное, вы хотели бы чего-то такого, о чем я никогда и не слыхал. Не может же быть, чтобы вы попросили воды — жидкого при обычной температуре вещества, состоящего из двух атомов водорода и одного атома кислорода — Н20?

— Его самого, мистер Зоц. Вы прекрасно разбираетесь в химии.

— Стража! Уничтожить это существо! Оно хочет убить меня, отравить! Разобрать его на детали! В переплавку его!

Билл, испуганно охнув, попятился. К нему с грохотом направилась целая коллекция хирургических инструментов устрашающего вида. Щипцы, металлические клещи, извивающиеся щупальца, гаечные ключи — еще бы немного, и они дотянулись бы до него и растерзали бы в клочья, но голос зазвучал снова:

— Стойте!

Все замерло. Кроме одной машины с протянутыми лапами, которая вытянула их слишком далеко: потеряв равновесие, она рухнула на пол.

— Один-единственный вопрос, о слизистый незнакомец Билл, прежде чем я снова спущу их с цепи. Эта вода — что ты хотел с ней сделать?

— Да выпить ее, что еще? Очень пить хочется.

Золотое тело Зоца содрогнулось. А Биллу пришла в голову оригинальная мысль, что случалось с ним так редко. С величайшим усилием, потратив ужасно много времени, его размягченные солдатчиной мозговые клетки ухитрились умножить два на два и при этом получить четыре.

— Я люблю воду. Да я на девяносто пять процентов из нее состою, — сказал он наугад и не ошибся.

— Вот чудеса-то! — Зоц снова откинулся назад на своем ложе и погрузился в глубокие размышления — слышно было, как у него в голове крутятся колесики. — Стража, назад, — приказал он, и стража отступила. — Я полагаю, что теоретически возможна форма жизни, в основе которой лежит вода, как бы отвратительно это ни звучало.

— Ну, не совсем вода, — сказал Билл, лихорадочно пытаясь вспомнить давно забытые уроки естествоведения. — На самом деле это углерод, вот что. И хлорофилл, понимаете?

— Откровенно говоря, не понимаю. Но постараюсь уразуметь, я способный.

— А теперь можно я задам вопрос? — Вялый кивок Зоца Билл счел за знак согласия и продолжил: — Я начинаю соображать. Ведь вы сделаны из металла? Не сделаны, вы просто из металла?

— Это должно быть очевидно.

— Значит, вы живая металлическая машина?

— Слово «машина» в данном контексте звучит оскорбительно. Точнее было бы сказать — форма жизни, основанная на металле. Мы еще поболтаем с вами об этом, о летучих драконах и о всяких других интересных вещах. Но сначала — вот ваш яд... умоляю вас, умоляю вас, простите, — ваше питье.

Из стены выкатилась металлическая платформа, протянула лапу, поставила на пол перед Биллом стеклянный сосуд и поспешно ретировалась. Билл поднял его и увидел, что внутри булькает прозрачная жидкость. Не без опаски он взялся за пробку и откупорил сосуд. Он подозрительно принюхался, но не ощутил никакого запаха. Окунул в жидкость кончик пальца, ничего не почувствовал. Облизал палец.

— Старая добрая H2O. Зоц, приятель, спасибо вам огромное.

Он одним махом осушил сосуд, с удовольствием крякнул и поставил его на пол.

— Это же надо такое видеть! — ахнул Зоц. — Будет теперь что порассказать ребятам в мастерской... — Он щелкнул пальцами, и какое-то устройство на колесиках с щупальцами подъехало и подало ему жестянку с маслом. Он поднял ее вверх. — За ваше здоровье, инопланетянин-ядопивец. — Он осушил жестянку и отшвырнул ее. — Ну, довольно развлечений — теперь за работу. Вы должны рассказать мне подробнее о нападении летучих драконов. А вы не знаете, зачем им это понадобилось?

— Как не знать, знаю. Этой атакой руководили злые и коварные чинджеры.

— Все интереснее и интереснее. А что такое чинджеры?

— Враги.

— Чьи?

— Человечества. Мои, то есть всех. Эти чинджеры — разумная инопланетная раса, которая хочет нас уничтожить. Поэтому мы, естественно, должны уничтожить их первыми. Уничтожение в больших масштабах называется у нас войной.

— Начинаю понимать. Вы и другие водянисто-слизистые существа ведете войну с этими чинджерами. А можно спросить, у них обмен веществ основан на металле или на углероде?

— Хм, этого я толком не знаю. У них по четыре руки, как у вас, но я знаю, что они не из металла, хотя и командуют металлическими драконами. Потому что я сам одного видел. Эти драконы — ого-го! — и он деланно засмеялся, собираясь отпустить шутку. — Они случайно не ваши?

— Случайно нет. Их выращивают злые уонккерсы. Я вам о них расскажу, но сначала — все забываю, а что это за существа, которых мы захватили вместе с вами? Они случайно не чинджеры? Или просто деловые партнеры?

— Они люди, как и я. Мои друзья — по крайней мере кое-кто из них.

— Тогда мы должны о них позаботиться. Нет, я в самом деле плохой хозяин. Я велю доставить их сюда — и тогда расскажу вам ужасную историю уонккерсов.