«Бегство от огня» (Run from the Fire) (1975)

I

— Вам туда нельзя! — взвизгнула Хейди, когда дверь в кабинет внезапно распахнулась.

Марк Гринберг, глубоко погрузившийся в хитросплетения очередного судебного дела, вздрогнул и оторвался от чтения.

В кабинете появилась его секретарша — двое мужчин внесли ее, держа под руки. Марк бросил на стол толстую стопку бумаг, взял трубку телефона и стал набирать номер полиции.

— Мне нужны три минуты вашего времени, — заявил один из незнакомцев, шагнув к столу. — Эта девушка не хотела нас впустить. Дело очень важное. Я плачу сто долларов за минуту. Вот деньги.

Банкноты легли на стол, незнакомец шагнул назад. Марк набрал номер до конца. Деньги на вид были настоящими. Хейди уже отпустили, и она оттолкнула руки мужчин. За ее спиной виднелась пустая приемная — значит свидетелей неожиданного вторжения нет. В прижатой к уху трубке звучали гудки, затем ответила полиция.

— Дежурный сержант Вега, — произнес низкий голос.

Марк положил трубку.

— Сегодня у меня не слишком напряженный день. У вас есть три минуты. А еще заплатите компенсацию в сто долларов за грубое обращение с моей секретаршей.

Если это и была шутка, то посетители юмора не поняли. Тот, кто платил, достал очередную банкноту из кармана пиджака и протянул ее испуганной Хейди, затем молча подождал, пока она возьмет деньги и выйдет. Марк осознал, что парочка смотрится странновато. Плативший был облачен в черный старомодный костюм, правый глаз закрыт повязкой, на руках черные перчатки. Он как будто в дорожной катастрофе побывал — лицо и шею усеивали шрамы, одно ухо отсутствовало. Чуть позже Марк сообразил, что на голове у него не волосы, а кое-как нахлобученный парик. Единственный уцелевший глаз, без брови и ресниц, пристально разглядывал адвоката из глубокой глазницы. Марк отвел взгляд от этого красноватого ока, чтобы взглянуть на второго незнакомца, внешне менее примечательного. Кожа у него лоснилась как навощенная, но если не считать этого и необычной жесткости осанки, он выглядел нормально.

— Меня зовут Эриникс, а ваше имя Марк Гринберг. — Мужчина со шрамами поднес к глазу карточку и быстро прочитал хрипловатым бесстрастным голосом: — Вы служили в армии Соединенных Штатов в чине капитана при штабе административно-строевого управления сухопутных войск, а также офицером военной полиции. Это так?

— Да, но...

Незнакомец не дал договорить.

— Вы родились в штате Алабама и выросли в городе Онейда, штат Нью-Йорк. Умеете говорить на языке ирокезов, но вы не индеец. Все правильно?

— Такие справки навести может любой. В этом допросе есть какой-нибудь смысл?

— Да, иначе бы я за него не заплатил. Как получилось, что вы знаете этот язык?

Он всматривался в карточку, будто искал на ней ответ.

— Ну, тут все просто. Магазин моего отца стоял рядом с резервацией. Большинство покупателей были индейцы, и я ходил в школу с их детьми. Мы были единственной еврейской семьей в городе, но онейда против этого не возражали, в отличие от соседей, католиков из Польши. Вот так мы и сдружились с аборигенами. Можно сказать, что у меньшинств сила как раз в этом...

— Достаточно. — Эриникс вынул из кармана несколько смятых банкнот, взглянул на них и сунул обратно. — Деньги, — коротко потребовал он, повернувшись к своему молчаливому спутнику.

Тот движениями напоминал ящерицу. Когда его рука достала толстую пачку банкнот, тело не шелохнулось и на лице не отразилось ровным счетом ничего.

Эриникс взял протянутые деньги, осмотрел сверху и снизу, бросил на стол.

— Здесь десять тысяч долларов. Гонорар за три дня работы. Мне нужна ваша помощь. Вам придется говорить на языке ирокезов, это все, что я пока могу сообщить.

— Боюсь, что придется рассказать побольше, мистер Эриникс. А впрочем, не утруждайтесь. Сейчас я занят в нескольких судебных процессах, было бы трудно выкроить время на что-то другое. Ваше предложение интересное, но сумма упущенных гонораров может быть не меньше. И поскольку три минуты истекли, я предлагаю вам уйти.

— Деньги, — снова буркнул Эриникс и, получив еще несколько пачек от своего помощника, бросил их на стол перед Марком. — Пятьдесят тысяч долларов. Хороший гонорар за три дня работы. А теперь пойдемте с нами.

Марка возмутило его холодное высокомерие, полное отсутствие заинтересованности и любых других эмоций при расставании с крупной суммой.

— Довольно. Вы полагаете, за деньги можно купить все на свете?

— Да.

Ответ прозвучал столь быстро и серьезно, что Марк не удержался от улыбки.

— Что ж, вероятно, вы правы. Будете продолжать в том же духе, рано или поздно назовете сумму, которая убедит любого. А мне вы заплатили бы еще больше?

— Да. Сколько?

— Здесь уже достаточно. Пожалуй, я даже боюсь узнать, как далеко вы готовы зайти. За такую сумму я согласен отложить дела на три дня. Но вам все-таки придется рассказать, что мне предстоит.

Странная пара заинтриговала Марка не меньше, чем предложенные ему деньги.

— Сейчас это исключено. Но могу обещать, что в течение двух часов вы узнаете суть проблемы. И тогда сможете отказаться, но деньги все равно останутся у вас. Договорились?

Юрист-холостяк склонен брать больше дел, чем его женатые коллеги, которым хочется иногда повидаться с семьей. У Марка было и много работы, и много денег — гораздо больше, чем возможностей их потратить. И привлекла его как раз новизна этого предложения, а не удивительный гонорар. А еще он вспомнил о двух годах работы без кратчайшего отпуска. Такая комбинация оказалось неотразимой.

— Договорились. — Он позвал секретаршу и отдал ей деньги. — Положи на второй особый счет, а потом иди домой. Даю тебе оплачиваемый отпуск. Увидимся в понедельник.

Хейди посмотрела на толстую пачку банкнот, затем на незнакомцев, ждущих, когда Марк достанет пальто из шкафа. Все трое вышли вместе, дверь за ними закрылась. И с тех пор никто не видел Марка Гринберга.

II

Был солнечный январский день, но со стороны Бэттери-парка дул пронизывающий до костей арктический ветер, набрасывался на каждом перекрестке, с воем огибая углы зданий. Хотя на незнакомцах не было ничего теплее пиджаков, они словно не замечали стужи. Не очень-то разговорчивы были эти люди. Так, в холоде и молчании, трое шагали на запад. Не дойдя нескольких кварталов до реки, вошли в старое складское здание. Входная дверь была не заперта, но теперь Эриникс задвинул тяжелый засов и направился в конец коридора, к другой двери. Она была сделана из толстых стальных листов, с рядами заклепок, как у обшивки корабля, и имела по замочной скважине в каждом углу. Эриникс достал из кармана необычный ключ — из серого металла, заостренный на конце, толщиной с его палец и длиной с карандаш, — вставил в каждый из четырех замков и резко повернул. Закончив, он шагнул в сторону, а его спутник навалился на дверь плечом. Через секунду она неохотно подалась. Эриникс жестом предложил Марку войти и последовал за ним.

Комната оказалась совершенно непримечательной. Стены, потолок и пол были окрашены в унылый коричневый цвет. Освещалась она матовой полосой на потолке. К противоположной стене возле еще одной двери была привинчена металлическая скамья.

— Ждите здесь, — велел Эриникс и вошел в эту дверь.

Его молчаливый напарник застыл истуканом. Марк посмотрел на скамью, размышляя, стоит ли присесть и не ввязался ли он в авантюру, но тут дверь отворилась и вернулся Эриникс.

— Вот что вы должны сделать, — сказал он. — Выйдете отсюда, запомните этот адрес, а затем прогуляетесь по городу. Через час жду вас здесь.

— То есть мне не нужно сходить по какому-то конкретному адресу? Или что-то сделать? Всего лишь прогуляться?

— Именно так.

Эриникс распахнул тяжелую внешнюю дверь, первым вошел в нее, спустился на три ступеньки и прошагал до конца коридора. Марк последовал за ним, потом резко обернулся и указал назад:

— Ступеньки! Их не было, когда мы входили. Готов поклясться — никаких ступенек!

— Один час, не больше. Давайте пальто, там оно вам не понадобится.

В открытую дверь врывался горячий воздух, снаружи яркое солнце обжигало грязный тротуар. Ветер все еще дул, хотя и не так сильно, но теперь он будто вылетал из доменной печи. Марк потоптался у выхода, снимая тяжелое пальто. На его лице уже выступил пот.

— Ничего не понимаю. Вы должны объяснить, что за...

Эриникс взял у него пальто, потом неожиданно толкнул в спину. Спотыкаясь, Марк сделал пару шагов, мгновенно восстановил равновесие и обернулся как раз в тот момент, когда дверь захлопнулась и засов встал на место. Он надавил на дверь, но она не шелохнулась. Кричать бесполезно, это Марк понял сразу. Тогда он повернулся, сощурился под ослепительным солнцем и зашагал по внезапно изменившемуся миру.

Улица была пуста: ни машин, ни пешеходов на тротуаре. Как только он вышел из-под дверного козырька, солнце ударило золотым кулаком. Он снял и повесил на руку пиджак, затем освободился от галстука, но все равно обливался по́том. Офисы смотрели на улицу мертвыми глазницами зашторенных окон, серые фабричные цеха молчали. Марк изумленно озирался, стараясь понять, что же произошло. Пять минут назад была середина зимы, а морозные улицы полны торопящихся людей. А теперь... Что теперь?

Послышался гул мотора. Он звучал все громче, его источник перемещался по соседней улице. Марк побежал к перекрестку и едва успел увидеть, как машина миновала перекресток в квартале от него. Это точно была машина, но она ехала слишком быстро, и разглядеть сидящих внутри не удалось. Тут он в страхе отпрыгнул — совсем рядом, под ногами, раздался пронзительный вопль. Это взлетела крупная чайка, которая клевала лежащий в канаве труп. Марк навидался в Корее мертвецов, надышался незабываемым смрадом гниющей плоти. Но как мог покойник пролежать в канаве так долго, минимум несколько дней? Что произошло с городом?

В нем нарастал страх, побуждая бежать, вопить, спасаться. Марк подавил его, заставил себя повернуться и зашагал обратно к складу, где ждал Эриникс. Оставшееся время можно скоротать у входа, — он, если постарается, не впадет в истерику и не станет колотить по двери.

Что-то случилось или с ним, или с миром. События этого утра выходили за грань невероятного, и Марк понимал: единственный шанс на спасение от этого невероятного находится за дверью. Вопиющая иррациональность происходящего побуждала его бежать, но он шагал медленно, впервые заметив, что улица, по которой он идет, заканчивается в воде. Здания по ее сторонам также были погружены в воду, а в конце пути виднелась крыша утонувшей пристани. Впрочем, это казалось не более абсурдным, чем все случившееся ранее, и он решил не придавать значения. Марк так старался оградить сознание от подобных мыслей, что не обратил внимания на рокот мотора и визг тормозов за спиной.

— Эй! Что ты здесь делаешь?

Марк обернулся. У тротуара остановился пыльный грузовик с открытым кузовом, из его кабины выпрыгнул худой светловолосый человек. На нем был мундир цвета хаки без знаков различия, а руку он держал на большой блестящей кожаной кобуре. Водитель наблюдал за Марком, а в кузове находились еще трое в форме, с нацеленными винтовками. Водитель и солдаты были темнокожими. Блондин — похоже, офицер — достал пистолет и тоже направил его на Марка.

— Ты из западных? Ведь знаешь, что здесь с вашими делают?

Внезапно на улице загрохотало. Решив, что стреляют в него, Марк прижался к стене. Но он ошибся. Едва начав поворачиваться, солдаты в кузове упали, сраженные пулями. Затем рядом взорвалась граната, и грузовик вспыхнул. Блондин развернулся, опустился на колено и открыл огонь по Эриниксу. Тот укрылся в дверном проеме через улицу, чтобы перезарядить автомат.

Послышался частый топот, и офицер повернулся к молчуну, который бежал на него с пустыми руками и невозмутимым лицом.

— Берегись! — крикнул Марк, и тут блондин выстрелил.

Пуля угодила бегущему в грудь, развернув его. Но он не упал, а снова двинулся вперед. Второй выстрел пришелся в голову, но нажать на спуск еще раз блондин не успел. Марк прыгнул к нему и рубанул по запястью ребром ладони. Офицер выронил пистолет.

— Варкен хонд!1 — выругался он и замахнулся на Марка кулаком.

Бегущий врезался в него, повалил и принялся бить по голове ногой в тяжелом ботинке. Марк вцепился ему в руку и потащил. Нападавший, потеряв равновесие, был вынужден шагнуть назад и повернуться. Пуля проделала у него во лбу аккуратную темную дырочку. Крови не было. Он флегматично уставился на Марка. Его лицо так и осталось бесстрастным, а кожа — ровно лоснящейся.

— Нам нужно назад, и быстро, — сказал подошедший Эриникс.

Он взял на мушку потерявшего сознание блондина и застрелил бы, если бы Марк не схватился за автомат.

— Вы не можете его убить просто так.

— Могу. Он уже и так мертвец.

— Объясните. — Марк крепко держал автомат за ствол. — И это, и многое другое.

Они молча вырывали друг у друга оружие несколько секунд, пока не услышали шум приближающегося мотора. Эриникс оставил намерение прикончить лежащего и поспешил обратно.

— Он вызвал подмогу по радио, нужно уходить.

И Марк поспешил следом. Теперь он был рад бежать — к двери, которая сулила спасение от всего этого безумия.

III

— Выпейте воды, — предложил Эриникс.

Марк рухнул на металлическую скамью в коричневой комнате и кивнул, слишком измотанный, чтобы говорить. Эриникс подошел с несколькими стаканами на подносе. Один протянул Марку, который жадно выпил воду, а себе взял второй. Здесь воздух был прохладный, почти ледяной после уличной жары, и, напившись, Марк вскоре успокоился; даже потянуло в сон. Когда подбородок коснулся груди, адвокат резко очнулся и вскочил.

— Вы что-то подмешали в воду, — сказал он.

— Ничего сильнодействующего. Только чтобы вас расслабить, снять напряжение. Скоро вам станет лучше. Вы пережили сильное потрясение.

— Пережил... и вам придется все объяснить!

— Чуть позже.

— Нет, немедленно!

Марку хотелось броситься на этого странного человека, схватить за горло, вытрясти правду. Но ничего такого он не сделал. Желание принять крутые меры стало абстрактным, расследование цепочки невероятных событий уже не казалось главной задачей. Только сейчас он заметил, что Эриникс потерял парик в недавней перестрелке. Он был лысый как яйцо, а избороздившие лицо шрамы тянулись и дальше, по голому черепу. Выяснять причину его уродства тоже расхотелось. Мысли стали вязкими.

— Похоже, ваш препарат работает.

— Действие почти мгновенное.

— Где мы?

— В Нью-Йорке.

— Да, знаю, но город так изменился. Затопленные улицы, эти вояки, да еще жара. Сейчас не может быть январь. Или мы переместились во времени?

— Нет, сейчас все еще январь, тот же день, месяц и год. Это изменить нельзя, время постоянно.

— Но что-то можно изменить, и что-то изменилось. Что именно?

— Вы очень быстро соображаете и делаете правильные выводы. Поэтому освободите свой быстрый разум от всех представлений о природе реальности и бытия. Нет ни рая, ни ада, прошлое ушло навсегда, а впереди бесконечное неудержимое будущее. Мы же навечно зафиксированы в текущем моменте нашей мировой линии, вырваться из которого невозможно.

— Что такое мировая линия?

— Вот видите: препарат успокаивает, но голова по-прежнему работает четко. В конкретном настоящем вы живете благодаря тому, что произошло в прошлом. Колумб открыл Америку, армия северян победила в гражданской войне, Эйнштейн установил, что E = mc² .

Он вдруг умолк. Марк надеялся на продолжение, но вскоре понял: Эриникс ждет, когда собеседник завершит мысль за него. Марк кивнул:

— Сейчас я должен спросить, существует ли мировая линия, на которой Колумб умер в младенчестве, южане победили в Гражданской войне и так далее. Вы этого ждете?

— Этого. Продолжайте аналогию.

— Если существуют две или три мировые линии... да что там две или три — больше! Мировых линий может существовать сколько угодно, бесконечное множество. Абсолютно разных и навечно разделенных.

Тут Марк вскочил. Несмотря на транквилизатор, его трясло.

— Но они не разделены абсолютно, есть точки соприкосновения. И мы сейчас находимся возле другой линии. Она за дверью, надо лишь сойти по ступенькам, потому что улица здесь расположена ниже. Я прав?

— Да.

— Но почему?.. То есть, что там происходит, что за катастрофа разразилась?

— Солнце сейчас на ранней стадии изменения. Оно разогревается, излучает больше тепла, и полярные льды тают. Уровень моря поднялся, низины затоплены. Нынче середина зимы, и вы сами убедились, как там жарко. Можете представить, что творится в тропиках. Когда началось массовое бегство с затапливаемых берегов, разразился правительственный кризис. Этим воспользовались соперники. Южноафриканский Союз разбогател на ухудшении природных условий, собрал армию наемников и вторгся в Северную Америку. Они встретили лишь небольшое сопротивление.

— Не понимаю... Точнее, я понимаю, что там происходит, и верю вам, поскольку видел это собственными глазами. Но я-то чем могу помочь? Для чего вы привели меня сюда?

— Здесь вы ничем помочь не в силах. А доставил я вас сюда по очень простой причине: мы на собственном опыте поняли, что простейший способ убедить человека в множественности мировых линий — это переместить его физически на другую мировую линию. Это также наилучший, самый быстрый способ выяснить, способен ли человек принять факт их существования и не сломаться психологически. К сожалению, у нас очень мало времени, надо как можно скорее выяснить, способен ли новичок работать с нами.

— «С нами» — это с кем?

— Сейчас все узнаете. Но прежде скажите, вы восприняли идею множественности мировых линий?

— А что еще мне остается? То, что я увидел снаружи, — непреложный факт. Это не декорация, чтобы сбить меня с толку. И мертвецы там были настоящими. Сколько существует мировых линий?

— Их очень и очень много, точное число никак не узнать. Некоторые отличаются сильно, а разницу между другими выявить очень нелегко. Их можно сравнить с картами в колоде. Если на карте живут плоские двухмерные существа, то они не догадаются о существовании других карт и не смогут переселиться на соседнюю. Представьте, что вы пробили колоду гвоздем. Теперь до других карт уже можно добраться. Мой народ, те самые «мы», о которых вы спрашивали, на такое способен. Мы побывали на многих мировых линиях. Некоторых не удалось достичь, а на иных просто не рискуем появляться.

— Почему?

— И вы еще спрашиваете? После того, что увидели?

Впервые с Эриникса слетела его холодная отстраненность. Яростно сверкая единственным глазом, сжимая кулаки, он принялся расхаживать по комнате.

— Вы сами наблюдали, какая мерзость там творится, сколько людей гибнет еще до наступления абсолютной смерти. Кем я вам кажусь, уродом? А ведь я выгляжу совершенно обычно для своего мира, где всех калечит, убивает солнце, которое год от года выбрасывает все больше жесткого излучения. Мы покинули нашу мировую линию, мы искали убежище в других, но открыли лишь ужасную тайну. Гибель началась, и она непрерывно ускоряется. Вы поняли, к чему я веду?

— Солнце превращается в новую звезду. Оно взорвется, и тогда конец всему.

IV

— Воды, — прохрипел Эриникс, тяжело опустившись на металлическую скамью и закрыв единственный глаз.

Внутренняя дверь открылась, вошел его спутник с кувшином и наполнил стаканы. Он двигался с прежней плавностью и словно не подозревал о черной дырке у себя во лбу.

— Это сиксим, — пояснил Эриникс, заметив, куда смотрит Марк, и стал пить так жадно, что вода пролилась на подбородок. — Сиксимы — отличные помощники, нам без них никак не обойтись. Это не наше изобретение, мы заимствуем все, что нам нужно. Перед вами машина из металла и пластика, хотя есть и кое-какая искусственная плоть. Органы управления внутри бронированной грудной клетки. Так что эти создания практически неуязвимы.

— Итак, солнце станет новой звездой. Это случится везде, на каждой мировой линии? И на моей?

Эриникс устало покачал головой:

— Не на каждой, и в этом наше единственное спасение. Но на очень многих, и скорость процесса непрестанно увеличивается. Ваше солнце не взорвется, насколько нам известно, — нет характерных изменений солнечного спектра. У вас и так достаточно проблем, и у вас же мы черпаем припасы, в которых отчаянно нуждаемся. Нас мало, всегда слишком мало, а сделать нужно очень многое. Мы должны спасти кого сможем и что сможем, и мы не вправе разглашать свои цели и методы. Это огромная работа, и она чрезвычайно тяжела. Но нас подгоняет зловеще раздувшийся в небе шар. Его радиация калечит нас, мы рождаем мутантов и клянем судьбу в бессильной злобе, — но все-таки выживаем. Одна мутация оказалась спасительной для моего народа, она создала гения, открывшего двери между мировыми линиями. Но на каждую полезную мутацию приходится миллион вредных, и я даже не стану описывать страдания моего мира. Можете считать меня уродом, но на самом деле я счастливчик. Мы сбежали из своего мира, однако вскоре выяснили, что враг поджидает почти везде. Мы пытались дать ему отпор. Мы начали меньше двухсот лет назад, а враг — за миллионы лет до нас. От него мы переняли безжалостность на войне, и мы будем сражаться до самого конца.

— Я должен что-то сделать за этой дверью?

— Нет, не там. Этот мир уже мертв, его разрушение зашло слишком далеко. Мы можем только наблюдать. Ближе к концу спасем произведения искусства, до каких дотянемся. Все нужное уже помечено. Ведь мы познаём культуру через ее искусство и через него же познаём мир. А сколько миров уже исчезло, не оставив после себя ничего, потому что у нас так много дел...

Он жадно пил воду и всхлипывал. Марк предположил, что у собеседника не все в порядке с головой. Ненавидеть солнце, объявлять ему войну, бесконечную и обреченную на поражение... Но разве она совсем уж бесполезна? Если можно спасти человеческие жизни, не стоит ли заплатить любую цену, пойти на любые жертвы? В его мире люди пытаются сохранить биологические виды, которым грозит вымирание. А Эриникс и его народ спасают самих себя.

— Чем я могу помочь? — спросил Марк.

— Выясните, что случилось с агентом, участником одной из наших крупнейших операций. Он с вашей мировой линии. Мы называем ее «Эйнштейн», потому что она входит в очень небольшое число линий, где была освоена атомная энергия. Агент сейчас в мире «Ирокез», тамошнее солнце начнет разогреваться в ближайшее столетие. Это необычная линия, технологически слаборазвитая по вине всемогущих религий. Европа до сих пор живет в средневековье, в Северной Америке правят индейцы, и Шесть наций2 — наиболее сильный из племенных союзов. Это смелые и находчивые люди, и мы рассчитывали привлечь их для освоения пустого мира — нам известно много таких миров. Попытайтесь представить Землю, на которой никогда не возникала жизнь; моря бесплодны, вся суша — каменистая или песчаная пустыня. Мы заселили многие из них животными и растениями, результаты оказались впечатляющими. Совсем нетрудно доставить в другой мир всевозможные семена, а позднее, когда растения освоятся, выпустить туда и животных. Зато людей переместить не так-то легко. Мы возлагали большие надежды на «Ирокез», однако наш агент в этом мире куда-то пропал. Я отложил другие свои проекты, чтобы исправить ситуацию, и разыскал вас, воспользовавшись для этого архивами Министерства обороны.

— Кто ваш агент?

— Индеец-могавк по имени Джозеф Крыло, на вашей мировой линии он был сталеваром.

— Могавки всегда плохо ладили с другими племенами Лиги.

— Нам об этом ничего не известно. Попробую найти отчеты агента, если они сохранились. Но главное сейчас другое: вы нам поможете? Если хотите больше денег, то получите любую сумму. У нас неисчерпаемый запас. Между многими мирами геологическая разница невелика, поэтому мы просто отмечаем, где находятся важные минералы, вроде алмазов и золота, а потом добываем их в другом мире. Это очень легко.

У Марка начало складываться представление о гигантских масштабах операций, проводимых этими людьми.

— Да, постараюсь.

— Хорошо. Мы отправляемся немедленно. Сидите здесь. Сейчас мы переместимся в мир, который одни называют Родиной, а другие — Ненавистью.

— Это ваш мир?

— Да. И там вы, возможно, получше поймете, что нами движет. Все наши географические перемещения осуществляются там, потому что там расположены станции перехода. Это все, на что наш мир еще пригоден.

Он выплюнул эти слова, как будто они были горькими.

Переход опять прошел без всяких ощущений, без осознания перемены. Эриникс покинул комнату, а через несколько секунд вернулся.

— Не хотите показать, как вы это делаете? — спросил Марк.

— Не хочу. Это запрещено; более того, это немыслимо. Если пройдете через дверь, то подпишете себе смертный приговор. Средства перехода между мировыми линиями мы должны держать в секрете. И это не просто прихоть. Возможно, у нас не все в порядке с головой, но наша ненависть нацелена исключительно на ту тварь, что висит в небе Родины. Ни одну расу, нацию или иную группу людей мы не ставим выше других. Но подумайте, что может случиться, если какая-нибудь националистическая или религиозная группировка получит контроль над средствами перемещения между мирами, к каким ужасным последствиям это может привести.

— Я понял вашу мысль, но не со всем согласен.

— А я и не прошу соглашаться. Все прочее для вас открыто, у нас нет секретов. Запретна только эта комната. Пойдемте.

Он открыл наружную дверь, и Марк последовал за ним.

V

Они находились внутри какого-то здания, похожего на пещеру. Сверху бил резкий свет, огромные контейнеры и штабели ящиков отбрасывали длинные тени. Марк, Эриникс и сиксим шагнули в сторону, уступая дорогу платформе, нагруженной блестящими цилиндрами. Ей управлял сиксим, точно такой же, если не считать дыры во лбу. Дверь, которую они только что закрыли за собой, отворилась, из нее вышли еще два сиксима и принялись заносить цилиндры в комнату.

— Нам сюда. — Эриникс провел Марка между штабелями в помещение, где на столах лежали тюки с одеждой. — Отправляйся на ремонт, — велел он поврежденному сиксиму, затем указал адвокату на серую одежду. — Она устойчива к радиации. Переоденемся.

Не ведающий стыда, как и любой иной эмоции, Эриникс разделся догола и облачился в нечто вроде комбинезона. Марк последовал его примеру. Ткань оказалась мягкой, но толстой, а высокий воротник застегивался, скорее всего, магнитной застежкой. Тут стояли и тяжелые ботинки разных размеров, и Марк быстро подобрал подходящую пару.

Пока он переодевался, Эриникс позвонил кому-то по самому обычному телефону с эмблемой «Вестерн электрик» (как бы в этой компании удивились, узнав, где пользуются их аппаратами!) и заговорил на языке, богатом гортанными звуками.

Они вышли из комнаты через другую дверь, оказавшись в широком коридоре, где их ждал транспорт. Это была машина размером с большой грузовик, каплевидной формы, на шести колесах с толстыми шинами, изготовленная из металла того же цвета, что и их одежда, и без окон. Тем не менее, когда они оказались внутри транспортного средства, Марк увидел, что вся передняя стена или прозрачная, или представляет собой большой экран. Возле нее располагалось единственное место для водителя, а к остальным стенам крепились изогнутые мягкие скамьи.

Марк сел на скамью, Эриникс занял место водителя, и машина тронулась. Не было ни вибрации, ни звука выхлопа — она просто медленно двинулась вперед после прикосновения человеческого пальца к панели управления.

— У нее электрический двигатель? — спросил Марк.

— Понятия не имею. Машины едут, когда нам нужно, и это главное.

Марк восхищался целеустремленностью спутника, но не завидовал ему. В жизни этого человека была только одна цель — сбежать от солнечного пламени и спасти то, что еще можно спасти. Неужели весь его народ такой же?

Когда коридор закончился и они въехали в туннель, вспыхнули мощные прожекторы. Стены туннеля не подвергались обработке, гладким было лишь дорожное полотно, уходящее вниз под крутым углом.

— Где мы? — спросил Марк.

— Едем под рекой, скоро выберемся на поверхность. Над нами остров... Как он у вас называется?..

— Манхэттен.

— Да, Манхэттен. Его уже накрыло море, оно поднялось почти до кромки обрыва на другой стороне реки. Здесь полярные шапки растаяли много лет назад. И жизнь очень суровая. Сами увидите.

Туннель впереди изогнулся вправо и резко пошел вверх. Эриникс уменьшил скорость и остановил машину, когда впереди показался яркий световой диск. Он что-то сделал на панели управления, изображение потемнело, как будто на него опустился фильтр. Выключив прожекторы, Эриникс вел машину дальше, пока свет не превратился в зияющее устье туннеля. Оно становилось все больше и ярче, и вот Марк и его сопровождающий снова на поверхности.

Хоть и стоял на экране защитный фильтр, Марк не мог смотреть на солнце и даже в его сторону. Оно казалось открытой дверкой в небесной печи, что заливала мир под собой светом, жаром и радиацией. Здесь в изобилии селились растения, только они могли выдерживать поток горнего пламени и даже радоваться ему. Машину окружала зелень, настоящие джунгли из буйно разросшихся, переплетающихся, тянущихся в небо трав и деревьев, благоденствующих под предсмертными ласками звезды. Дорога была единственным видимым творением человеческих рук, она прорезала широкую прямую просеку сквозь буйную растительность. Упрямые джунгли склонялись над ней, подступали к самому краю и забрасывали корни и лианы на ее голую поверхность. Эриникс опять похлопотал над панелью и покинул кресло водителя.

— Переключился на автоматическое управление. Мы можем отдохнуть.

Он ухватился за поручень при резком торможении — впереди на дороге лежало большое дерево, почти полностью ее перегородив. В передней части машины заработал какой-то механизм, и вспыхнул свет, не уступающий по яркости солнечному. Затем они медленно поехали дальше, оставив позади жирный дым, уносимый ветром.

— Машина будет ехать по дороге и расчищать ее при необходимости, — пояснил Эриникс. — На ней установлен генератор тепла, чтобы сжигать препятствия. Мне говорили, что во время прокладки этого пути техника плавила грунт и скалы. Принцип ее работы был открыт при наблюдении за солнцем — тот же самый синтез энергии. Мы еще обратим против убийцы его собственную мощь.

Он прошел к заднему сиденью, улегся лицом к спинке и почти мгновенно заснул. Марк осторожно, чтобы ничего не коснуться, пересел на место водителя. Мир снаружи одновременно и восхищал, и вызывал отвращение. Машина продолжала безошибочно ехать посередине дороги на высокой скорости, замедляясь только для того, чтобы сжечь очередную препону. Наверное, у нее имелся радар или его аналог, потому что мощная гроза совершенно не повлияла на темп продвижения. В яростном тропическом ливне видимость снизилась до нескольких футов, и тем не менее машина остановилась лишь единожды, чтобы поработать огнеметом, и тогда пар и дым полностью скрыли все вокруг. Вскоре гроза прекратилась так же внезапно, как и началась. Марк смотрел вперед, пока его не одолела зевота. Тогда он решил последовать примеру Эриникса. Опасение, что сон не придет, оказалось напрасным. Снаружи стемнело, а машина все так же бесшумно мчалась сквозь ночь.

Доехали уже перед самым рассветом. Здание было огромным, как крепость, и во многом походило на нее. Стены высокие и темные, в потеках после дождя. Установленные по периметру мощные прожекторы освещали прилегающую полосу грунта, вернее, спекшегося пепла. Очевидно, всю растительность здесь выжигали, не подпуская ее к зданию. Дорога уткнулась в высокие ворота, которые автоматически скользнули в сторону, когда подъехала машина. Эриникс остановил ее в двухстах ярдах от ворот и покинул кресло.

— Дальше она поедет сама, а мы пройдемся. Сейчас нет солнечной радиации, поэтому вы сможете увидеть мой мир и понять, что ждет остальные.

Они вышли во влажную духоту ночи. По дороге бежали ручейки, смывая пепел в канавы, к которым вплотную подступала растительность. Воздух был горячим и влажным, и казалось, в нем почти нет кислорода. Марк испугался, что задохнется, и стал наполнять легкие до отказа.

— Не забывайте, — сказал Эриникс, направляясь ко входу, — что сейчас ночь, середина зимы и перед рассветом самое прохладное время. Летом сюда лучше не приходить.

Марк торопливо пошел следом, обливаясь потом. Теперь он на себе почувствовал силу небесного врага, который уже поджигал горизонт на востоке. Задыхаясь от натуги и шатаясь, адвокат вбежал в здание и с облегчением увидел, как закрывается дверь.

— Теперь начинается ваша работа, — сообщил Эриникс, приведя его в уже знакомую коричневую комнату.

Пока они совершали короткую экскурсию по мировой линии под названием «Ирокез», Марк отдышался и стер с лица пот.

— Я оставлю вас здесь и вернусь через сутки за отчетом. Затем мы решим, что делать. — Эриникс распахнул дверь и указал наружу.

— Минуточку... Я же совершенно не в курсе, что здесь происходит. Вы должны меня проинструктировать.

— Я знаю об этой операции не больше того, что уже рассказал. Информация должна быть у местного сиксима, он сообщит все, что вам необходимо знать. А теперь идите. У меня своя работа, она ждет.

Не было смысла спорить. Эриникс снова нетерпеливо указал наружу, и Марк вышел через дверь, которая тяжело хлопнула позади него. Он очутился в холодной темноте и невольно задрожал после жаркого мира, который только что покинул.

— Сиксим, ты где? Можешь посветить?

Тотчас загорелась спичка, и в слабом сиянии Марк увидел индейца, зажигающего обычную керосиновую лампу. На нем были обмотанные ремешками меховые гамаши и куртка из оленьей кожи, украшенная бахромой. Он был смуглым, но с индоевропейскими чертами лица. Когда лампа загорелась, он неподвижно застыл рядом.

— Ты сиксим?

— Да.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду указаний.

Эти существа мыслили столь же буквально и прямолинейно, как компьютеры. Вероятно, как раз потому, что их мозги и были компьютерами. Марк понял, что нужно задавать более конкретные вопросы, но у него зуб на зуб не попадал от холода. Думать было трудно.

— Давно ждешь?

— Двенадцать дней, четырнадцать часов и...

— Достаточно. И все это время ты просидел в темноте и холоде! Можешь как-нибудь обогреть помещение?

— Да.

— Ну так действуй. И дай мне что-нибудь накинуть, пока я совсем не окоченел.

В плаще из шкуры бизона сразу стало теплее, и пока сиксим разводил огонь в большом каменном очаге, Марк обвел взглядом просторную комнату. Стены сложены из неокоренных бревен, пол устлан широкими досками. Вдоль стены ящики, возле другой груда разных шкур. Ближе к огню хижина имела более обжитой вид: там располагались стол и стулья, кухонная утварь и шкафчики.

Марк устроился на деревянном стуле и протянул руки к потрескивающему пламени. Разведя огонь, сиксим вновь замер, он ждал дальнейших распоряжений.

Терпеливо задавая вопросы, Марк вытянул из робота все, что тот знал о ситуации. Агент Джозеф Крыло жил здесь и ходил на переговоры с индейцами онайда. Чем именно он занимался, сиксим не знал. Агент ушел и не вернулся. Когда истекло сорок восемь часов, робот, следуя инструкции, доложил о его исчезновении. Как именно доложил, он не сказал. Очевидно, на вопросы определенного свойства он отвечать не станет.

— Ты мне помог, но не очень, — подытожил Марк. — Придется самому выяснять, что случилось. Джозеф оставил какие-нибудь бумаги? Дневник, записки?

— Нет.

— Плохо... Здесь есть оружие?

— В этом ящике. Хотите, чтобы я его открыл?

— Да.

В ящике лежало десятка два неновых винтовок М-1, очевидно со склада для резервистов, и несколько коробок с патронами. Марк проверил затвор винтовки — тот двигался гладко — и вернул ее на место.

— Запри его. Я не ищу неприятностей, а если найду, винтовка вряд ли поможет. Зато мирное подношение может оказаться намного полезнее, особенно еда в середине зимы.

С лампой в руке он пошел осматривать другие ящики и быстро обнаружил то, что ему требовалось. Целый сундук больших копченых окороков. Он поднес один этикеткой к свету: «Смитфилдский окорок. Упаковано в Нью-Чикаго, вес 6,18 кг». Явно не из его мировой линии, но это не имело ни малейшего значения.

Еще понадобится одежда, более уместная здесь, чем серый комбинезон. Он нашел гамаши и куртки — ношеные, судя по запаху, но тем и лучше. Марк быстро переоделся возле очага, а потом, понимая, что чем дольше оттягиваешь уход, тем труднее будет уйти, сунул окорок под мышку, подошел к двери и сдвинул большой деревянный засов.

— Запрись, откроешь только мне.

— Да.

За дверью оказалось пустое заснеженное поле, дальше виднелась роща из зеленых сосен и высоких дубов с голыми ветвями. На голубом куполе неба маячило небольшое, вполне нормальное зимнее солнце, дающее больше света, чем тепла. Между деревьями тянулась тропа, а над рощей вилась струйка дыма, темная на фоне неба. Туда-то Марк и направился. Когда он приблизился к опушке, из-за дерева бесшумно шагнул высокий индеец, преградив ему путь. Он не делал угрожающих движений, но держал наготове дубинку с каменным навершием. Марк молча смотрел на него, надеясь, что сможет через столько лет вспомнить язык ирокезов. Индеец нарушил молчание первым:

— Мое имя Большой Ястреб.

— Мое имя... Детский Разговор.

Марк уже много лет не представлялся именем, которым старый индеец в резервации нарек мальчика, впервые заговорившего на языке ирокезов. Похоже, Большой Ястреб немного успокоился, услышав слова чужака, потому что дубинка чуть опустилась.

— Я пришел с миром, — сообщил Марк и протянул окорок.

— Добро пожаловать с миром, — отозвался Большой Ястреб, засовывая дубинку за пояс и принимая дар, который он с удовольствием понюхал.

— Встречал ли ты человека по имени Джозеф Крыло? — спросил Марк.

Окорок упал, наполовину зарывшись в снег, а дубинка снова оказалась в руке.

— Ты его друг?

— Я с ним даже не знаком. Но мне сказали, что найти его можно здесь.

Большой Ястреб долго молчал, обдумывая ответ. Он взглянул на пролетавшую мимо с хриплыми криками синюю сойку, потом изучил следы кролика на снегу — и при этом ни разу не отвел взгляд от Марка более чем на секунду.

— Джозеф Крыло пришел сюда в ночь охотничьей луны3, тогда еще не выпал первый снег, — заговорил он наконец. — Всю ту ночь горели странные огни и раздавались странные звуки, однако никто не выходил из длинного дома. И самого дома не было накануне, а наутро он уже стоял таким, каким ты его сейчас видишь. Мы поняли, что тут поработала большая оренда. Потом Джозеф Крыло пришел к нам и многое рассказал. Он обещал показать воинам, где хорошая охота. Здесь охота плохая, потому что людей Шести Наций много и дичи на всех не хватает. Он все это объяснил и показал то, что заставило нас поверить. Некоторые обещали пойти с ним, хотя кое-кто и думал, что они уже не вернутся. Другие решили, что к нам явился сам Техоронхиавахон, и он не сказал, что это не так. Джозеф Крыло говорил моей сестре, Бегущей Оленихе, что он на самом деле Техоронхиавахон, и звал с собой в длинный дом. Она не захотела идти, и тогда он увел ее силой.

Большой Ястреб неожиданно умолк и внимательно посмотрел на Марка прищуренными глазами. Он не договорил, но смысл сказанного был вполне ясен. Онайда наверняка решили, что столь внезапно и эффектно появившийся Джозеф Крыло обладает большим количеством оренды — магической силы, имеющейся в каждом живом организме или предмете. У одних ее больше, у других меньше. Человек, способный за ночь построить дом, явно богат орендой. Настолько богат, что некоторые приняли его за Техоронхиавахона — охранителя племени, героя, рожденного от богов, но живущего как человек и способного в любой момент прийти к людям в этом облике. Но никакой герой не станет брать девушку силой: индейцы на этот счет очень практичны. Любого, кто так поступит, убьют родственниками потерпевшей; да по-другому и быть не может. И теперь брат Бегущей Оленихи ждал ответа Марка.

— Тот, кто так поступает, должен умереть, — сказал Марк.

Защищая уже несомненно мертвого Джозефа Крыло, он ничего не достигнет. Марк уже перенял кое-какой прагматизм у Эриникса.

— Он умер. Пойдем со мной.

Большой Ястреб подобрал окорок, повернулся спиной к Марку и повел по тропе через глубокий снег.

VI

Мужчины племени онайда уселись вокруг огня, а женщины подали им кашу. Должно быть, плохая выдалась охота, если в каше было совсем немного толченого овса, желудевой муки и пара кусочков оленины, а все остальное — вода. После еды они закурили, набив в трубки какие-то вонючие листья вместо табака. И лишь когда церемония была соблюдена, индейцы наконец-то заговорили на тему, которая заботила всех.

— Мы ели лося, — сказал Большой Ястреб, попыхивая трубкой, пока у него не покраснели глаза. — На мне плащ из его кожи. Это был большой лось, много мяса. — Он передал трубку Марку, потому сунул руку назад, под лежащую шкуру, и достал кость. — Это от ноги лося, ее нам дал один человек. Мы могли бы хорошо есть зимой, если бы охотились на таких лосей.

Марк взял кость и внимательно рассмотрел, насколько это было возможно при тусклом свете. Она отличалась лишь необычной длиной — не менее пяти футов. Очевидно, принадлежала исполинскому зверю, — кость простого лося или коровы куда меньше. И какое отношение она имеет к покойному Джозефу Крыло? Конечно же, именно от него попала к онайда. Но где и как агент ее добыл? Эх, вот бы найти записи о том, чем он здесь занимался. Впрочем, почти наверняка охотой — добывал пищу для этих людей, которых стало слишком много на ограниченных угодьях. Марк поднял кость.

— Было ли вам обещано, что вы сможете охотиться на таких лосей? — спросил он.

Индейцы закивали и согласно забормотали.

— Тот человек сказал, — ответил Большой Ястреб не сразу, — что охотники могут отправиться в страну, которая и близко, и далеко. Если охота будет хорошей, он построит длинный дом для остальных, кто придет следом. Вот что он сказал.

Что ж, все достаточно просто — Джозеф Крыло предложил экспедицию в один из миров, где раньше была пустыня, а теперь расплодилась дичь. Если охота окажется успешной, туда переселится все племя.

— Я тоже могу отвести вас на охоту в ту страну, — заявил Марк.

— Когда это будет?

— Приходите ко мне утром, и я скажу.

Он сразу ушел, лишив индейцев возможности задать новые вопросы. Солнце висело низко над горизонтом, рождая длинные фиолетовые тени на белом снегу. Возвращаться по своим следам было легко, и вскоре он с радостью увидел крепкие бревенчатые стены. Опознав Марка, сиксим впустил его. Теперь пламя в очаге вздымалось еще выше, большая комната почти прогрелась. Марк сел у огня и с наслаждением протянул к нему руки. Сиксим застыл в тени, как статуя.

— Джозеф Крыло собирался отвести индейцев на другую мировую линию. Ты об этом знал?

— Да.

— Почему не сказал мне?

— Вы не спрашивали.

— Буду признателен, если ты возьмешь за правило добровольно сообщать мне необходимую информацию.

— Какую информацию я должен сообщать вам добровольно?

М-да-а... общению с сиксимом еще учиться и учиться. Марк взял лампу, порылся в ящиках и пошарил на полках. Там нашлись бутылки непривычной формы, с незнакомыми этикетками, содержащие нечто под названием «Кунбула аташан», разлитое в каком-то Карфагио. Буквы разобрать было трудно, и он сомневался, что правильно все прочел, но откупорил бутылку и ощутил — никаких сомнений — запах крепкого алкогольного напитка. На вкус он оказался необычным, но бодрящим, и Марк налил себе кружку, после чего вернулся к огню.

— Ты знаешь, к кому я должен обратиться, чтобы организовать переход на другую мировую линию?

— Да.

— К кому?

— Ко мне.

Все просто: сиксим не выдаст детали операции, зато включит устройство, которое перенесет их в нужный мир, а затем вернет.

— Утром сходим туда на разведку.

Они вышли вскоре после рассвета. Марк прихватил винтовку и несколько магазинов: там водятся крупные лоси, и если повезет, он подстрелит одного. Переход опять был неощутим, а когда тяжелая наружная дверь распахнулась, за ней впервые не оказалось другой комнаты или коридора, а сразу поле, покрытое желтой травой.

— Но сейчас же зима! — изумился Марк. — Где снег?

Сиксим ответил, потому что фраза была по форме вопросительной:

— Сейчас зима, но здесь, в «Песчанике», климат теплее из-за другой конфигурации океанских течений.

Держа винтовку наготове, Марк вышел, а сиксим закрыл дверь. Потом, без всякого приказа, робот запер дверь длинным ключом. Марк впервые увидел устройство для перемещения между мирами, оно не пряталось внутри здания. На вид просто большой ящик из ржавых стальных пластин на заклепках. Можно только гадать, что за аппаратура находится внутри. Адвокат отвернулся и обвел взглядом мир под названием «Песчаник».

Повсюду росла высокая трава. Должно быть, ее посеяли первой, чтобы стабилизировать почву. Трава сделала свое дело, но пройдут еще столетия, чтобы сгладить резкие контуры ландшафта. Вон те зазубренные утесы вдалеке превратятся в округлые холмы, а груды валунов тут и там — морены — прикроются слоем дерна. Равнину усеивали рощи и купы деревьев, а сбоку начинался густой лес, тянущийся до самого горизонта. Местность производила впечатление искусственной — каковой она, собственно, и была. Марк узнал некоторые деревья, другие оказались ему в диковинку. Эту планету засеивали в спешке всем, что попалось под руку. Однако с точки зрения экологии это дало удачный результат — подобная эклектика повышает шансы экосистемы на выживание. Здесь наверняка есть и разнообразная фауна — и крупные лоси, о которых онайда уже знают, и другие животные.

Обойдя ржавеющую конструкцию, он увидел этих других животных — и замер. Всего в двухстах ярдах паслось стадо, обрывая листья с низких деревьев. Крупные звери с изящно загнутыми назад бивнями и густой шерстью.

— Шерстистые мамонты! — воскликнул он.

Ближайший самец заметил его, задрал хобот и предупреждающе затрубил.

— Да, — подтвердил робот.

— Доставай ключ, пора отсюда убираться, — сказал Марк, быстро пятясь. — Не думаю, что калибр семь шестьдесят два продырявит шкуру такой зверюги.

Неторопливыми и плавными движениями робот отомкнул по очереди все четыре замка, а топот мощных ног звучал все громче и ближе. Человек и сиксим нырнули в проем и захлопнули за собой дверь.

— Как пить дать, онайда очень понравится здешняя охота, — заметил Марк с кривой улыбкой и прислонился к толстой стене, чтобы перевести дух. — Давай вернемся за ними.

Открыв наружную дверь в «Ирокез», он увидел, что Большой Ястреб и еще пять воинов терпеливо ждут на снегу возле хижины. Они были тепло одеты и вооружены длинными луками, палицами и каменными разделочными ножами. К поясам были подвешены мешочки со всякой необходимой мелочью. Индейцы хорошо подготовились к походу, хоть и не знали, куда их поведут. Если они и испытывали напряжение, то оно проявлялось только в поступи: так преследуют опасного зверя, а не входят в мирное жилище.

Первая комната почти не вызвала у онайда любопытства — наверное, здесь им уже довелось побывать, — зато они с нескрываемым интересом разглядывали тяжелую металлическую дверь. Вероятно, покойный Джозеф Крыло им что-то про нее рассказывал, но Марк все равно решил выложить правду — самыми простыми словами, для пущей доходчивости.

— Когда войдем в эту дверь, длинный дом переправит нас туда, где мы будем охотиться. Как он это сделает, я не скажу, потому что сам ничего в этом не понимаю. Не робейте, он перенесет нас так же бережно, как мать переносит младенца на спине, как каноэ несет рыбака по воде. Вы готовы?

— Ты возьмешь с собой гремучую палку, которая убивает? — Большой Ястреб показал пальцем на винтовку, все еще висящую на плече Марка.

— Да.

— Однажды было сказано, что народу онайда подарят гремучие палки и научат ими пользоваться.

Почему бы и нет? На этот счет никаких запретов не имелось, годится все, что спасет людей.

— Да. Можете взять их сейчас, если хотите. Но думаю, пока вы не научитесь правильно обращаться с ружьем, лук будет сподручнее.

— Это так. Заберем гремучие палки, когда вернемся.

Сиксим открыл внутреннюю дверь, и индейцы, не дожидаясь приглашения, вошли в ярко освещенную комнату. Они молчали, но держали оружие наготове, пока сиксим запирал дверь, а потом ходил в соседнюю комнату, к аппаратуре переноса, откуда через секунду вернулся.

— Путешествие закончилось, — объявил Марк. — Теперь будем охотиться.

Индейцы окончательно поверили ему, только когда увидели за наружной дверью залитую солнцем зеленую равнину. Выходя, они хмыкали и восклицали, дивясь необычному ландшафту и теплой погоде. Марк нервно осмотрелся, но стадо мамонтов уже ушло. Впрочем, и без них здесь хватало интересного для индейцев. Они замечали животных там, где Марк видел лишь траву и деревья, показывали друг другу и радостно кричали. Но мгновенно умолкли, когда Большой Ястреб протянул руку:

— Там, под деревьями. Похоже на большую свинью.

Марк ничего не разглядел в тени, но другие индейцы согласились с вождем и взялись за луки. Когда темное сопящее животное вышло на свет, они уже были готовы. Это оказался европейский кабан, намного крупнее тех, что им доводилось видеть. Он тоже еще никогда не встречал людей, поэтому не испугался. Просвистели меткие стрелы, зверь развернулся, визжа от боли, и с треском вломился в подлесок. Индейцы заголосили в азарте и помчались по его следам.

— Оставайся внутри и жди нас, — приказал Марк роботу. — Хочу быть уверен, что мы сможем вернуться.

Он побежал вдогонку за индейцами, которые уже скрылись в лесу. След был очень четкий, отмеченный кровью кабана, вдобавок его преследователи протоптали тропку. Спереди донесся еще более громкий визг, который внезапно оборвался. Когда Марк приблизился, все уже было кончено: мертвый кабан лежал на боку с разбитым черепом, а ликующие индейцы радостно тыкали его в бока и ляжки.

И тут земля у них под ногами дрогнула, а по ушам хлестнул оглушительный грохот. Взрыв произошел настолько близко, что насмерть перепугал индейцев, — они не поняли, что произошло. Но Марк сообразил мигом. Он уже слышал такие звуки на войне. Обернувшись, адвокат увидел, как по небу расползается большое облако жирного черного дыма. Оно поднималось из-за деревьев, с того места, где находился металлический ящик. И тогда Марк побежал, заталкивая обойму в винтовку и снимая ее с предохранителя.

Выскочив из леса, он увидел катастрофу.

На месте приземистой стальной конструкции теперь валялись лишь искореженные металлические листы, которые лизало дымное пламя. Неподалеку на траве лежал сиксим с оторванной ногой и продырявленным туловищем.

Дверь между мирами захлопнулась.

VII

Марк так и стоял не шевелясь, даже когда из леса подошли индейцы, удивленно восклицающие при виде разрушений. Они еще не поняли, что лишились своего племени и родного мира. Сиксим приподнял голову и хрипло окликнул Марка. Тот подбежал. Взрывом с робота сорвало немало искусственной плоти, в прорехах виднелся металл. Лицо тоже сильно пострадало, но говорить он мог.

— Что случилось? — спросил Марк.

— В комнате появились незнакомые люди с оружием. Это недопустимо. У меня есть приказ. Я включил механизм самоуничтожения, но не успел воспользоваться спасательным устройством.

Марк посмотрел на развалины и пламя.

— Здесь нам уже не перенестись?

— Нет.

— В этом мире есть другие точки?

— Я знаю об одной. Возможно, есть и еще.

— И одной достаточно! Где она?

— Как называется ваша мировая линия?

— Да какая разница?.. Ладно, она называется «Эйнштейн».

— Точка находится на острове под названием Манхэттен.

— Ну конечно! Та первая дверь, через которую я выходил! Так ведь до нее не меньше двухсот миль по прямой.

Но что такое две сотни миль по сравнению с промежутком между мирами? Ботинки у него крепкие, и здоровье в полном порядке, пара же фунтов лишнего веса — пустяк. А еще есть спутники, для которых дикая природа как дом родной, и они умеют выживать на том, что добудут. Индейцы пойдут с ним, ведь у них нет выбора... Если он сумеет объяснить, что произошло и как теперь надо действовать.

Это оказалось нелегко, но факт существования иного мира вынуждал их верить всему, что говорил Марк, а если и не верить, то хотя бы допускать возможность его правоты. Под конец индейцам уже почти не терпелось увидеть новые земли, которые он расхвалил, и диковинных зверей, на которых там можно охотиться. Пока остальные разделывали и коптили добытого кабана, Марк попытался втолковать Большому Ястребу, что физически они остались там же, откуда проникли в этот мир. Индеец изо всех сил старался понять, но так и не смог, поскольку глаза ему подсказывали, что он сейчас находится в другом месте. Кончилось тем, что Марк просто попросил верить ему.

Когда дошло до поисков острова Манхэттен, Большой Ястреб созвал соплеменников. Они подходили не торопясь, измазанные жиром и довольные; у всех животы раздулись от свежего мяса. Марку осталось только слушать, как они обсуждают географию штата Нью-Йорк, вспоминая то, что видели сами и что слышали от других. В итоге они пришли к общему мнению о том, где находится этот остров: в устье большой реки, впадающей в океан неподалеку от длинного острова. Но еще они решили, что добраться туда нельзя, поэтому снова отправились разделывать тушу кабана. Забросив работу на середине, индейцы заснули.

Близился вечер, поэтому Марк оставил всякую надежду выступить в путь сегодня. Он примирился с задержкой и уселся есть жареное мясо, когда из леса показался сиксим. Тот сделал из ветки грубый костыль, на который и опирался при ходьбе. Эриникс говорил, что эти существа почти неуничтожимы. Похоже, он был прав.

Марк расспросил сиксима, но тот не знал, как добраться до Манхэттена, поскольку не располагал никакими сведениями о географии этого мира. Когда солнце зашло, адвокат улегся возле костра вместе с остальными и заснул столь же крепко. Он проснулся на рассвете, взглянул на восходящее солнце и понял, что нужно делать. Ему придется вести индейцев за собой. Он разбудил Большого Ястреба.

— Мы пойдем на восток, в сторону солнца, — сказал он. — А когда достигнем большой реки, повернем и двинемся вниз по течению, на юг. Мы сможем это сделать?

Если в этом мире есть река Гудзон, если индейцы последуют за ним... Большой Ястреб серьезно смотрел на него несколько секунд, потом сел:

— Выступаем сейчас же.

Он пронзительно свистнул, и спящие зашевелились.

В походе индейцы были веселы, они живо обсуждали новые места и не уставали дивиться щедрости охотничьих угодий. Дичь попадалась здесь повсюду — как знакомые путникам звери, так и самые необычные. Они увидели стадо больших животных, похожих на быков, и других, напоминающих зверей, нарисованных на стенах пещеры Альтамира, вероятно зубров. И еще они заметили подкрадывающуюся большую кошку с поразительно длинными клыками. Саблезубый тигр? В этом прежде пустынном, а теперь стремительно обживаемом мире было возможно все.

Они шли пять дней по никем не изученной стране, пока не приблизились к реке, которая могла быть только Гудзоном.

Но имелась и существенная разница: подобно реке Колорадо, она проре́зала в прежде безжизненной местности огромное ущелье. Путники подползли к краю высокого обрыва и заглянули вниз. Спуститься к воде было невозможно.

— Идем на юг, — решил Марк и зашагал вдоль обрыва. Остальные последовали за ним.

День спустя они дошли до того места, где в Гудзон впадал приток, а берега стали ниже и положе. Кроме того, здесь было посеяно человеком или принесено ветром много семян, и вдоль воды протянулся узкий лес. У индейцев ушло меньше дня, чтобы собрать из бревен, ветвей и плавника внушительного размера плот. Накрепко связав его ремнями из сыромятной кожи, они погрузили запас еды, а потом забрались сами. Шестами и веслами индейцы оттолкнули неуклюжую конструкцию от берега. Плот быстро подхватило течение и понесло на юг. В устье реки их ждал Манхэттен.

Эта часть путешествия оказалась самой легкой и гораздо более быстрой, чем Марк ожидал. Ландшафт настолько отличался от увиденного в долине — здесь участки с растительностью перемежались пустыней, — что он ориентировался с большим трудом. С востока в реку впадало несколько довольно крупных притоков, и не было гарантии, что Ист-Ривер, отделяющий Манхэттен от материка, в этом мире существует. Возможно, река ускользнула от внимания Марка, затерявшись среди притоков.

Им встретились и другие высокие обрывы, из-за которых Палисады4 оказались малозаметны.

— Плохая вода, — сказал Большой Ястреб, зачерпнув ладонью из реки, пригубив и выплюнув.

Марк тоже попробовал. Вода оказалась солоноватой.

— Это океанская приливная вода. Устье уже близко! Гребите к берегу, быстро.

Впереди он увидел мыс, а за ним открылся широкий простор гавани Нью-Йорка. Они высадились на месте будущего парка Бэттери, на южной оконечности острова. Разгружая плот, индейцы работали молча; когда же Марк захотел что-то сказать, Большой Ястреб прижал палец к губам, а потом прошептал ему в ухо:

— За этим холмом люди, очень близко. Пахнет ими, пахнет огнем, они жарят мясо.

— Покажи, — прошептал Марк.

Он не умел ходить так же бесшумно, как индейцы, которые растаяли среди деревьев подобно дыму. Марк последовал за ними, изо всех сил стараясь не шуметь, и минуту спустя Большой Ястреб вернулся, чтобы показать ему путь. Последние несколько ярдов они проползли под кустами, ориентируясь на приглушенные голоса. Индеец медленно отвел ветку, и Марк увидел поляну.

Трое солдат в форме цвета хаки сидели вокруг костра, на котором жарилась какая-то туша. За спиной у каждого висела мощная винтовка. Четвертый, судя по V-образным — углом вверх — шевронам сержант, спал в стороне, накрыв лицо широкополой шляпой.

Солдаты разговаривали негромко, чтобы не разбудить его. Этот язык показался Марку чуть-чуть знакомым. Голландский? Нет, не голландский — африкаанс. Но что здесь делают буры?

Пока Марк полз обратно, ответ стал для него ясен. Ясен до жути! Но это было единственное объяснение. Он должен рассказать индейцам.

— Я знаю, кто эти люди, — воины с гремучими палками. Должно быть, это они захватили длинный дом и уничтожили его. Теперь они здесь, а это значит, что они заняли и второй дом.

— Что надо делать? — спросил Большой Ястреб.

Ответ было очевиден, но Марк колебался, не решаясь произнести роковые слова. Он, как ни крути, юрист, человек закона. Но здесь-то какие могут быть законы?

— Если хотим вернуться, нам придется убить их, причем тихо. А потом убить или захватить остальных, которые могут быть в доме. Не сделаем этого — застрянем здесь, и племя вас больше никогда не увидит.

Индейцев, живших охотой и хорошо знакомых с межплеменной войной, перспектива человекоубийства волновала гораздо меньше, чем Марка. Они быстро посовещались, и Большой Ястреб с тремя соплеменниками бесшумно исчезли среди деревьев. Марк сидел, тупо уставившись в землю, и старался примирить жестокое решение со своей цивилизованной совестью. Он даже на секунду позавидовал искалеченному сиксиму — тот стоял рядом, не терзаемый эмоциями или тревогами.

Из-за деревьев донесся крик совы, оставшиеся индейцы поднялись на ноги и позвали Марка за собой.

Картина не изменилась: мясо все так же жарилось на вертеле, шляпа все так же прикрывала лицо сержанта. Но из его бока чуть ниже плеча торчала стрела. Обмякшие тела других солдат свидетельствовали о мгновенной и бесшумной смерти, пришедший к ним из леса. Индейцы вырезали из трупов драгоценные стрелы, не выказав никаких чувств и обменявшись лишь замечаниями насчет бледной кожи пришельцев, а потом стали собирать их оружие и припасы. Винтовки могут оказаться полезными, а стрелы свою полезность уже точно доказали. Большой Ястреб обошел поляну и обнаружил ясно видную — для него — тропу. Когда путники двинулись по ней, солнце уже скрылось за деревьями.

До металлической постройки было недалеко. Они залегли и рассмотрели из укрытия теперь уже знакомые ржавые плиты и заклепки стен, массивную дверь. Но здесь она была распахнута, а здание окружено изгородью из молодых деревьев и кустов. У единственного входа стоял часовой, а за оградой виднелось множество солдат. Марк разглядел стрелковое оружие большого калибра и минометы.

— Будет трудно убить их всех, не погибнув самим, — решил Большой Ястреб. — Поэтому мы и пытаться не станем.

Индейцев не удалось уговорить даже на планирование атаки. Они лежали в густеющих сумерках, жевали полоски сушеного мяса и пропускали мимо ушей все доводы Марка. Эти люди были просты и практичны, как животные, и самоубийство их не привлекало. Пума нападает на оленя, олень убегает от пумы — и никогда не бывает наоборот. Они подождут до утра, наблюдая за лагерем, а потом решат, что делать. Но было очевидно, что атака в этот вариант действий не входит.

Если все так и закончится поражением без битвы, что их ждет? Унылая жизнь на дикой планете? Особенно мучительная для Марка, наделенного воображением и эмоциональностью цивилизованного человека?

Индейцы не обременяли свою жизнь подобными сложностями. Уже забыв о проблеме, они едва слышным шепотом обсуждали здешнюю охоту, пока наступала ночь. Марка обуревало отчаяние, но ничего поделать он не мог. Рядом стоял робот, безмолвный, как дерево. Да, сиксим выполнит приказ, но вдвоем им не захватить армейский лагерь.

Однако что-нибудь может произойти, и надо уговорить индейцев, чтобы остались и понаблюдали. Хотя вряд ли стоит рассчитывать даже на такую помощь.

Но кое-что действительно произошло, и гораздо раньше, чем он ожидал. Большой Ястреб, который уполз следить за лагерем, неожиданно вернулся и знаком велел всем двигаться за ним.

А в лагере царила суматоха. Ворота были распахнуты, но возле них уже отсутствовал часовой. Все солдаты выстроились полукругом, лицом к открытой двери здания. Возле нее зажгли костры. Все тяжелое оружие было нацелено на проем.

— Видите, что происходит? — возбужденно прошептал Марк. — Они могут удерживать этот дом и многие другие дома в других мирах, но не могут удерживать все. Похоже, боятся нападения, но им ничего не предпринять, пока не появится противник, — разве что сохранять боевую готовность. Они не ждут удара сзади. Подберемся в темноте и дождемся начала боя. Тогда перебьем пулеметчиков — они самые опасные — и поднимем панику. При одновременном нападении спереди и сзади им не устоять. Сиксим, ты умеешь стрелять из винтовки? Из той, трофейной?

— Да, я разобрался в ее механизме.

— А как насчет меткости?

Вопрос оказался глупым.

— Я каждый раз попадаю туда, куда целюсь.

— Если сейчас не справимся, второго шанса уже не будет. Как только они поймут, что мы здесь, начнут палить в обе стороны. Пошли, надо подобраться ближе.

Он двинулся в сторону палисада, следом — хромающий робот с винтовкой на плече. Индейцы остались на месте. Марк повернулся к ним, но они промолчали, непоколебимые, как скала. Адвокат сделал все, чтобы их убедить. И теперь двоим, человеку и роботу, предстояла невыполнимая задача.

Они едва не опоздали. До изгороди оставалось еще ярдов двадцать, когда внутри здания затрещали выстрелы. В ответ загрохотало оружие южноафриканцев. Марк устремился вперед, обгоняя сиксима, вбежал в открытые ворота и упал ничком в тени возле стены, чтобы отдышаться. Точная стрельба требует ровного дыхания.

Он прицелился и открыл огонь. Упал один стрелок, потом другой. Пристроившийся рядом сиксим с регулярностью механизма укладывал солдата за солдатом. Кто-то заметил вспышки их выстрелов, и пули стали рвать землю вокруг. Несколько буров бросились отражать нападение с тыла. Винтовка Марка щелкнула — в ней кончились патроны. Он выдернул пустой магазин, однако не успел вставить новый — над ним навис солдат.

И сразу же упал со стрелой в груди. Марк заметил в темноте силуэты индейцев, а в следующий миг из распахнутой двери хлынули сиксимы.

Это переломило ход боя. Роботы добрались до солдат, и началась безжалостная бойня. Пленных не брали. Марк подозвал индейцев и поручил своему сиксиму защищать их, чтобы не перебили. Резня закончилась быстро, и тогда из здания показался знакомый одноглазый человек.

— Эриникс! — окликнул Марк, и тот подошел. — Рассказывайте, что произошло.

— Они уже давно знали о нашем существовании, но не догадывались, где мы прячемся. Офицер, которого мы не прикончили, привел к зданию отряд.

Он произнес это без злости или сожаления, просто сообщая факт. Марку нечего было сказать в свое оправдание.

— Враги все перебиты? Теперь путь открыт?

— Не все, но об оставшихся позаботятся сиксимы. Видите, что получается, когда другие силы пытаются контролировать путь между мирами? — Эриникс двинулся было к двери, но вернулся. — Вы договорились с индейцами? Они поселятся на этой мировой линии?

— Думаю, да. Я не прочь остаться с ними на время. Помогу, чем смогу.

— Неужели не хотите обратно в «Эйнштейн»?

На этот вопрос ответить было трудно. Снова жить в Нью-Йорке, дышать грязным воздухом и тянуть лямку юриста? Такая перспектива вдруг показалась не слишком привлекательной.

— Не знаю, что и ответить. Дайте мне сперва закончить дело здесь.

Эриникс тут же повернулся и ушел. Марк приблизился к Большому Ястребу, который сидел, подобрав под себя ноги, и с живейшим интересом наблюдал за происходящим.

— Почему ты и твои воины пришли на помощь? — спросил Марк.

— Не хотелось пропускать такую хорошую битву. А еще ты обещал нам показать, как пользоваться гремучими палками. Мертвый не смог бы это сделать.

Дым гаснущих костров поднимался в небо, тонкой пеленой застя звезды. Его запах подчеркивал чистоту холодного воздуха, которым дышал Марк. Где-то неподалеку скорбно завыл волк. Этот мир, еще совсем недавно лишенный жизни, теперь имел ее в изобилии, а скоро в нем появятся и поселенцы, индейцы Шести Наций, спасающиеся от солнца, которое решило отнять у них все.

Ему захотелось увидеть, что здесь будет происходить дальше, и даже помочь в сотворении нового мира. Скучная жизнь в перенаселенном городе теперь казалась совершенно чужой. Да, там остались друзья, которых будет не хватать, но он знал, что обзаведется новыми друзьями во множестве миров, где непременно побывает. Тут и думать нечего, выбор очевиден.

Эриникс стоял возле открытой двери, отдавая распоряжения чутко внимавшим сиксимам. Марк окликнул его.

Решение и в самом деле оказалось легким.

Примечания

1. Грязный пес (африкаанс).

2. Шесть наций, или Лига ирокезов, — союз ирокезоязычных племен, проживающих в настоящее время в США и Канаде.

3. Охотничья луна — полнолуние после осеннего равноденствия.

4. Палисады (или Гудзонские палисады) — линия крутых утесов вдоль западного берега в нижнем течении реки Гудзон.